«В Германии заскочили в один дом, посмотрели на пол, и потеряли дар речи! Даже после войны вспоминали»- откровения танкиста РККА

Арсений Константинович Родькин не скрывает: на фронт добровольцем он особо не рвался. К тому времени, когда он достиг призывного возраста, уже стало ясно, что война идёт крайне жестокая и кровопролитная. Но и мысли искать способ уклониться – тоже не было: призвали – пошёл.

Поскольку работал трактористом – направили его в Ульяновское танковое училище. Проучившись 8 месяцев – выпустился командиром танка. Получили в Сормово свои Т-34 и выехали с ними на фронт.

Интересный случай произошёл, когда стояли на ж/д станции в Ржеве. Рядом стоял эшелон с пехотинцами. И оказалось, что в нём едет младший брат одного из командиров взвода, Ивана Чугунова – Василий. Решили его забрать.

Побежали к начальнику эшелона пехоты, сочинили какую-то бумагу да поставили 3 л водки. Так Василий попал к своему брату, и они вместе воевали. Старший Чугунов Иван Яковлевич стал командиром роты, Героем Советского Союза.

После войны они всегда Василию напоминали:

В итоге, прибыли под Витебск, в конце мая 1944 года, и влились в 89-ю танковую бригаду 1-го танкового корпуса. В её составе и приняли участие в операции «Багратион».

21 июня сосредоточились в лесу, километрах в 15-20 от переднего края. Всю ночь шёл сильный ливень.

А утром пошли - не в атаку, а в колонне по дороге. После ночного дождя она стала непролазной. Танки позли на пузе, еле-еле цепляясь за грунт, оставляя за собой след утрамбованной днищем грязи. Немцы упорного сопротивления не оказывали, откатывались.

Больше доставалось от своих же штурмовиков Ил-2. Хотя в колонне был представитель штурмовой авиации, но всё равно попадало. Пехота на броне разбегалась. Прятаться было особо негде: везде болото, мокро, грязь.

На 3-й день засадили танк в болотистый грунт по самые уши. Вытаскивали с трудом, при помощи бревна. Бревно подводится под обе гусеницы и крепится к ним тросиком. При движении назад бревно остается на месте, а танк на длину корпуса подается назад. Бревно освобождается, и процедура повторяется, пока танк не вылезет на твёрдый грунт.

Конечно, если есть, куда трос прикрепить, то его можно просто одним концом за дерево, а другим за гусеницу, чтобы она его наматывала, но тогда у них такой возможности не было. Танк вытащили, но при этом порвался маслопровод, стало бить масло.

Сплошное невезение. Пока чинились да блудили – в танк попал то ли мина, то ли снаряд в перископ заряжающего - крышу танка проломил, выбил заряжающего, сорвал люк заряжающего, перископ сорвал и задний кронштейн, на котором крепится прицел.

Начштаба батальона приказал Родькину:

Возле танка остался командир орудия - остальных забрали в другие машины. Нашёл машину, привёз карты. А танк тем временем уже разукомплектовали: весь инструмент забрали, поставили совершенно посаженный аккумулятор, солярку слили, сняли мотор поворота башни - рукой за пушку можно башню крутить.

В первый настоящий бой в итоге вступили где-то 12-15 июля. Под огнём «Тигров», которые били по дороге откуда-то издалека, выбили немцев из какого-то хуторка. При этом Родькин сходил в такой рейд.

Чтобы не быть подбитыми на дороге, как некоторые из товарищей, они съехали с неё в лощину.

Нужно было закончить взятие немецких позиций в хуторе, а на дорогу выезжать неохота: она под огнём.

Однако обошлось: подполз к углу дома, за угол выглянул, а там, в окопчике - немцы! Из автомата по ним полоснул, кинул пару гранат, и спрятался. Один немец выскочил и побежал к лесу. Хотел из автомата его срезать - а уже патронов нет, всё расстрелял. Автомат бросил, из нагана пару выстрелов сделал - не попал. А в окопе двоих пленил – контуженных и деморализованных.

Оттуда они повернули на север и пошли на Двинск. В атаки уже не ходили. Немцы уходили, но пользовались засадами, в которых, как правило, использовали «артштурмы» - самоходные установки с 75-мм пушкой. Они очень тихо двигались, низкие, легко маскируются - их трудно обнаружить.

Наши танкисты шли походной колонной - головной дозор, несколько танков впереди, остальные на расстоянии. Если немцы устроили засаду, как правило, головному дозору конец. Живые выскакивали, оставшиеся танки начинали стрелять. А куда стрелять? Они уже смотались.

Так, из засады, был подбит и танк Родькина. Машина сгорела, погиб один член экипажа, остальные выскочили.

А немного раньше экипаж Чугунова захватил немецкую машину-амфибию. Плавать негде было - так они винт включим и на полном газу по пыльной дороге проскочат до ближайшего леса. За ними пылища, как будто колонна идет, и немцы начинают артобстрел дороги. Комбат, правда, предупредил, что так можно и доиграться, но они продолжали так развлекаться.

«Поплавать так и не удалось, а очень хотелось, ведь мы же пацаны были», - рассказывает Арсений Константинович. Новый танк получили, а амфибию пришлось бросить.

10 октября пересекли границу с Германией. А 11 октября Родькин был ранен.

В этот день он шёл четвертым в составе головного дозора. В засаде у немцев была пушка и ещё что-то. Они врезали в правый борт. Сначала только почувствовал, как что-то ударило по бедру, и увидел под собой пламя. Выскочил, на адреналине, и тут только понял, что ранен.

Пролежал в госпитале 2 месяца. Ещё хромал, но, поскольку госпиталь перебазировался, а Родькин очень боялся потерять свою часть - пошёл к начальнику и попросил его выписать. 13 января 1945 года уже участвовал в наступлении. Правда, - сначала в резерве, танка у него не было.

Шли, пока не свалились в противотанковый ров. Родькин его заметил метров за 5-7, но ТПУ было выключено, и он не успел предупредить механика. А тот его заметил, только когда был уже на краю. Ударил по тормозам, танк застыл, но передняя часть перевесила, и Т-34 клюнул вниз, воткнувшись орудием в землю. Так и торчал - задницей почти вертикально кверху.

Когда выскочили – увидели впереди фрица, который спешил поразить беспомощный танк из фаустпатрона. Уничтожили.

Потом зацепили тросами танк, вытянули. Ствол забит глиной, зубья шестерни подъёмного механизма начисто срезало. Ремонтники быстро всё исправили: прогрели ствол, выгребли землю, заменили сектор подъёмного механизма.

«В феврале 1945 года все наши танки побили»

Как-то заскочили в один дом – и потеряли дар речи! Там пол усыпан рейхсмарками. Посмотрели, ничего брать не стали, и ушли. Вспоминали даже после войны - переживали, когда стояли возле Кёнингсберга, и оказалось, что эти деньги ходили наравне с советскими деньгами! Что можно было мешок деньгами набить, а они не посчитали нужным.

В другой раз ночью пришёл к ним немец. Что-то говорит, понятно только, что он чех, но больше ничего не понятно: «Говори по-русски». – «Русский нет». – «Тогда иди отсюда». Он ушёл, а вернулся с картонной коробкой. Оказывается, он шофёр, у него крытая машина забита коробками с нерозданными новогодними подарками.

⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

Братва быстро раскусила, что к чему. Натаскали в танки по десятку таких коробок. В каждой коробке - 20 целлофановых пакетов, а в них вкусное печенье, круглый шоколад, шоколадные конфеты, мятные конфеты, в общем, каждый пакетик с килограмм весом. Потом и обедать никто не идёт - наедятся все шоколада да печенья, только чайку им надо.

В районе Топиау танк Родькина опять сожгли. Надо было проскочить по высокой длинной насыпи, которая простреливалась. Командир роты впереди, он за ним.

Арсений Константинович встал на колени на свое сидение и высунул голову, пытаясь рассмотреть, откуда стреляют. Стояла типичная зимняя погода: небо было закрыто облаками, в воздухе висела легкая дымка изморози. Немцам наши танки, двигающихся по насыпи, хорошо было видно на фоне неба, а они замаскировались в лесочке, и с места, как на стрельбище, выбирают любую цель.

Родькин увидел на фоне белого снега, как чёрная болванка промелькнула мимо него. Крикнул механику: «Давай быстрей, по нам бьют!» Оглянулся посмотреть, не попал ли снаряд в идущий сзади танк, а у него из трансмиссии пламя хлещет.

Экипажу приказал выскакивать на ходу по одному. Потому что понимал, что если мы остановимся - то закупорим дорогу. Поэтому хотел пустить машину по насыпи вниз. По борту прошёл к механику-водителю, стал ему показывать, что делать, а он не понимает. Проехали чуть вперед, и он остановился за разбитым первым танком.

«Где-то в феврале 1945 года все наши танки побили и нашу бригаду, да и корпус весь из боев вывели - не было танков, - рассказывает Арсений Константинович, - потом из тех танков, что отремонтировали, собрали батальон и послали воевать на Земландский полуостров. Но я уже в этих боях не участвовал».

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком