Как Институт российской истории РАН изучает историю коллективизации

Иногда разбор деятельности наших ведущих научных учреждений приводит к поразительным выводам: как такое вообще может быть? Есть у нас такой институт — Институт российской истории РАН. Как он сам себя определяет на своём сайте: «главный научно-исследовательский и экспертный центр страны в области отечественной истории, имеющий мировую репутацию».

Об этом сообщает Компромат СНГ

В этом институте есть Центр экономической истории, которым руководит д.и.н., профессор Кондрашин В.В., также член множества всяких советов и коллегий. В 2008 году он опубликовал монографию: «Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни», за которую получил золотую медаль в номинации «Книга года» 2009 года от независимого общественного совета «100 лучших вузов России». За работы в области истории коллективизации, в том числе и за эту, В.В. Кондрашина в 2016 году приняли в институт.

Вопрос о коллективизации очень важен, поскольку он связан с радикальным изменением социально-экономической структуры нашей страны. Россия с незапамятных времен была крестьянской страной, а в коллективизацию произошло раскрестьянивание. На смену крестьянским дворам пришли колхозы, совхозы, потом агропредприятия, а население потянулось из деревень в города. Теперь уровень урбанизации в России — 75% и страна теперь по большей части городская, не крестьянская.

Вот что это такое было, как и почему произошло — это вопрос нашей исторической судьбы и всех наших перспектив.

Этому вопросу я тоже посвятил немало внимания в своих исследованиях, и в 2019 году вышла моя книга «Сталинская коллективизация. Борьба за хлеб». Ни Институт российской истории РАН, ни его Центр экономической истории не уделил моей книге никакого внимания, ни отзыва, ни дискуссии.

Скажу сразу, что книга В.В. Кондрашина стала одной из причин мне самому заняться этой темой, потому что я нашел её крайне неудовлетворительной. С одной стороны, томик в 520 страниц, библиография, множество цитат и ссылок на документы. Но с другой стороны, в его книге отсутствуют многие важные моменты, необходимые для понимания сложившегося в начале 1930-х годов положения.

Например, совершенно отсутствует рассмотрение, хотя бы краткое, формирования самой сталинской политики коллективизации. В.В. Кондрашин считает, что «...голод был организованным голодом, то есть результатом сталинской политики насильственной коллективизации и неразрывно связанных с ней принудительных хлебозаготовок» (с. 29). Раз так, то следовало изучить, как Сталин к такой политике пришел и чего именно хотел добиться. Но этого нет совершенно. Изложение начинается с начала сплошной коллективизации и насаждения колхозов в начале 1930 года.

Далее, в книге совершенно отсутствует анализ, хотя бы и краткий, самих колхозов, их устройства, организации и принципов работы. Известно, что колхозы были до коллективизации, в её ходе были какие-то другие колхозы, а потом прошла реформа колхозов, породившая их классическую форму. В.В. Кондрашин не уделил этому никакого внимания.

Затем, В.В. Кондрашин упоминает об отмене в январе 1933 года контрактационной системы хлебозаготовок и введение твердых норм сдачи зерна государству (с. 293). Упоминает, но не разбирает, что это были за системы, чем они отличались друг от друга и почему новая система была лучше старой, хотя по его же признанию она внесла определяющий вклад в прекращение кризиса колхозов и голода. Он вообще избегает определения используемых терминов.

Наконец, почти вся его книга составлена как обзор многочисленных донесений с мест о хлебозаготовках и применяемых в них жестких методов, а также о фактах голода. В.В. Кондрашин заваливает читателя ворохом цитат и ссылок на такие документы. Но, если присмотреться повнимательнее, то становится видно, что ни один случай, ни на колхозном уровне, ни на районном, ни на областном, не разобран от начала до конца. То есть, нет целостной картины: что было до коллективизации, скажем, в отдельном колхозе или районе, как прошла коллективизация, как проходили сельхозработы в 1930-1933 годах, как проходили хлебозаготовки, как возник голод, когда и в каких масштабах, когда окончился, и что было потом в этом месте, в последующие годы. То есть, в книге не видно динамики процесса, приведшего к голоду в тех или иных районах, и процесса выхода из голода.

И так далее, и так далее. Основные предпосылки острого аграрного кризиса 1932 года и сопровождавшего его голода не только не были проанализированы, но и даже сколько-нибудь рассмотрены. В.В. Кондрашин нарисовал предельно упрощенную картину, состоящую, в основном, из двух тезисов: плохой Сталин выгребал хлеб у хороших крестьян и хлебозаготовки непосредственно вели к голоду. Причём, первый тезис вообще не обосновывается, а второй тезис не обосновывается, не доказывается, а скорее подкрепляется ворохов не связанных между собой, не приведенных в систему и не проанализированных отдельных случаев, в особенности про «немедленное изъятие хлеба».

Является ли подобный подход научным? На мой взгляд, определенно не является. От Института российской истории РАН, главного научно-исследовательского и экспертного центра страны в области отечественной истории, мы могли бы ожидать всеобъемлющего и строго научного исследования и коллективизации в целом, и голода с его причинами и последствиями в частности. Но такого исследования не получили. Поскольку мой интерес к этой теме главными исследователями и экспертами удовлетворен не был, вот и пришлось изучать подоплеку коллективизации самому.

Ещё пара вопросов остается в этой истории. Как такая книга могла получить золотую медаль? И как её автор стал главным исследователем и экспертом в стране по российской истории?

Источник: Незыгарь